ЛЕГЕНДЫ И РАССКАЗЫ О МОТОЦИКЛЕ УРАЛ
МОТОЗАВОД
Ирбитский мотоциклетный завод (ИМЗ) с 40-х годов по конец 90-х настолько изменил жизнь города Ирбита, что стал его визитной карточкой. В Советское время мотоцикл был изображен на гербе города. Завод настолько был привлекателен для интеллектуальных, одержимых идеями и энергетикой людей, что собирал их со всего Советского Союза. Это были и конструкторы, и гонщики, и технологи, и работники зарубежной торговли, и производственники , и так далее, и так далее.
Все значимое в городе было связано с мотозаводом: — лучшая библиотека; лучшая школа танца, лучшая футбольная команда, лучший спортивный зал, лучший детский лагерь… Все чемпионы страны — работники мотозавода, герои труда — работники мотозавода, да лучшие рыбаки и охотники были тоже мотозаводчанами.
Я, Завьялов Виктор Николаевич, решил написать рассказы о тех людях, которых знал, и о событиях, в которых участвовал, с кем работал и как. Я решил записать те легенды, которые услышал из уст старших. Мне уже много лет, а тех кто рассказывал мне легенды и свои истории жизни про 40-е, 50-е и 60-е, уже нет с нами. А они жили красиво, наполнено и интересно. В 70-е и 80-е и я был активным заводчанином, а в 90-е ожидал энергичного заводского подъема. Случилось падение и развал, который сломал тысячи судеб. И я был свидетелем этого, может от этого и взялся писать.
Я постараюсь найти интересные рассказы других авторов про ИМЗ, про М-72, про Урал, и опубликовать их здесь. Надеюсь легенды и рассказы заденут за живое, вызовут чувства, возбудят память. Если это ваше, попробуйте написать сами.
1965 год. 9 мая. День победы.
Утро сразу стало беспокойным. Встали все разом, меня охватывало что-то предстоящее, грандиозное. Отец суетился по костюмам. У него была авиационная «парадка» — повседневная форма офицера и полевая. В авиационной он был как генерал, только погоны старлея чуть придавали скромности. Китель повседневной не смотрелся новым и был отстранен первым. Выбор был для отца мучительным между парадной авиационной с кортиком и полевой. Я не понимал, чего он выбирает:
— С кортиком, темно-синяя. Чего выбирать? Да я лучшего офицера, чем отец, в ней еще не видел.
Мне почти девять лет. Мы живем почти первыми у мотозавода, и сегодня парад победы. Отец говорит, что это первый парад после войны. Война — это какой-то рубеж для всех. Все в семье, в соседях, везде говорят «до войны», «после войны», и почти никто не рассказывает, что значит «война». Сегодня день победы в «войне», праздник.
Осень 1984года. Дембель с 8СКА г Львов, через неделю будет 28 лет.
Еду в Ирбит со Львова. Вернее лечу на Ил-18. Кто летал тот знает, что значит лететь на Иле двенадцать часов. Жрррржжжжрр… и чего мне в СКА не сиделось? Лейтенант, любимый мотокросс, начальник тех базы, квартиру обещали …. лет через 5-12. Жрррржжжжрр…, кто летал на Ил 18 знает, и снова жрррржжжжрр… Заходим на дозаправку в Харьков. Заходим, но как-то не совсем заходим- снижаемся, а винты в РЕВ. Прокрылатили над полосой и вверх. Ой-е! Кружок еще.
Закончив мототехникум, я ждал призыва. Это 1976 год. Жду, жду, не берут! Катаюсь на своем любимом Урале, в мотосекцию хожу: — болтаюсь в общем.
Уже призыв кончается, в стройбат набирают, а меня не берут. Думаю:
— Пойду в военкомат.
— Не ходи. Я сходила, сказала, что ты в институт поступать будешь.
Ответ мамы меня поверг в шок.
— А меня чего никто не спросил?
— Ну, не зря же тебе бумагу – право поступления в институт дали, вот я за отсрочкой и сходила.
Пошел на мотозавод месяца на три… Определили на «барабан» в восьмой цех. Читать далее…
Окончив институт, я приехал в Ирбит с намереньями стать конструктором мотоцикла Урал. Но в отдел конструктора меня не взяли. Администрация завода определила меня в заместители начальника восьмого цеха. Приложив большие усилия, в том числе и усилия моей мамы, появилась возможность поработать конструктором в отдел станкостроения. Нужно сказать, что у меня было технологическое образование, а не конструкторское.
Мне было 24 года, и я был полон грез и решимости. Я поступил в отдел станкостроения с планами в будущем перейти в отдел главного конструктора, который я наделял особым романтизмом. Ну что же станкостроение, так станкостроение.
Размеренная, спокойная жизнь отдела главного конструктора, ОГК, перестала мне казаться каким-либо интеллектуальным движением и даже состоянием, как я ранее считал. Года за полтора я пригляделся ко всем ее членам и поделил на категории.
Первая: — это конструкторы, инженеры, которые хотят что-то создать. Не факт что могут, но хотя бы хотят. Это естественно я, далее, конструктор спортивных мотоциклов Сергей Аршинов и ведущий инженер «дорожной» Мотов Сергей. Из «стариков» это был Петр Неоныч Гейслер.
Вторая: — это конструкторы, инженеры, которые чего-то создали, но угасли, в виду не востребованности их решений, или зачморенные начальниками. Хотя это разные категории, но вели себя они уже одинаково
— Зачем нужны цилиндры и поршня с размерной группой В и С? Почему не делать цилиндры и поршня только с группой А?
— А мотозавод не может выдавать все цилиндры в одной группе А в количестве 700 штук в смену…
— Вы не можете попасть в «сотку» на длине 134 мм. Мы попадаем в сотку на длине 1000 мм на силовых гидравлических цилиндрах.
— У Вас единичное производство. Сколько таких цилиндров вы делаете в смену?
— Около ста можем делать.
Далее я онемел. Не помню дальнейшего разговора, но помню мои мысли, захватившие меня. Читать далее…
Испытатели угнали три контрольно-выборочных мотоцикла и два экспериментальных на дорожные испытания: скорость, шум, расход. Контрольно-выборочные: — это мотоциклы снятые с конвейера госприемкой, которые должны были показать декларируемые заводом показатели, например скорость 105 км в час. Экспериментальные взяли для этого же, но на них больше рисков и опытных узлов. Взяли и «шмонку» с моим «водяным», для оборудования и барахла всякого. Дорожные испытания проводили на обычном однокилометровом участке асфальтированной дороги с перекрытием общего движения. Полигона у завода не было. Приехали, расставили приборы «Омега», а их еще и тестировать надо. Пустили первым контрольно-выборочный: скорость 95, и вот вот прихват будет. Жара – 36 в тени. Что делать? Стали ждать хоть облачка. Все сидят ждут. — Ну что ждать-то, давай хоть приборы настроим.
— А на чем ехать для настройки? Все «моцики» зачетные. — Давай «шмонку» запустим.
— Там тоже экспериментальное жидкостное стоит. Кончим, получим от главного по башке.
— Вот и испытаем «водяной». Читать далее…
А работал я уже руководителем группы перспективного проектирования и ходил к главному когда хотел. Вот и пришел я к Ивану Михайловичу с супер глушителем и давай рассказывать и результаты испытаний, и простоту технологии, и возможности вариантности. А он мне:
— Тебе что, делать нечего? Зачем ты мне глушитель принес?
— Так же результат есть. Не хуже серийного. Я же не считал ни чего, а если сесть посчитать ….
— Я спрашиваю, тебе делать нечего? Я добавлю!
— Да-к, ведь, аааа… А в следующем году до 86 децибел как снижать будем?
— А мы прокладкой впуск после карбюратора занизим, вот шум получим нужный.
— Прокладкой? А 36 сил как?
— А с меня силы сейчас ни кто не спрашивает. Иди! Иди работай, а то вот ветровой щиток некому рисовать? Читать далее…
Через месяц выходит приказ директора о премировании работников ИМЗ, отличившихся при внедрении фильтра очистки воздуха из пластмассы. В приказе отмечены:
Главный инженер — ……(не помню сколько),
Главный конструктор – три должностных оклада,
Главный технолог — ……(не помню),
Зам главного конструктора – три должностных оклада,
…………. Несколько лиц,
Руководитель группы двигателя (это я) – 50рублей (1/5 оклада)
Черкасов Валентин Иванович – конструктор группы двигателя – 15 рублей (1/15 оклада).
Вот Валентина Ивановича и взяло зло. А он еще, когда-то был другом Пушкарева, который «Зам» и который три оклада. А Черкасов больше всех и оперативно рисовал этот фильтр после каждого нашего совещания. И пошел Черкасов правду искать к тем, кому три оклада определили.
Как-то перекуривая и ведя бессмысленные разговоры, кто-то вспомнил как Гейслер делал и потом гонял на красненьком кабриолете в начале 60-х. Меня аж обожгло. Я еще в школу не ходил, но машину ту помню: красная, открытая, с бешеным ускорением. Фантастика. Вот это и осознавал я как конструирование в последующие юные годы. А оказалось, что мой кумир Петр Неонович- конструктор, вот он сидит. В любви я ему тогда не признался, но вопросами замучил. А где сейчас? а двигатель? а …. Тогда для меня это вот как для современного любителя автоспорткаров встретить Энцо Феррари в непринужденной обстановке. Потом мы говорили о приводах, тормозах, дистанционке …. Кумир ожил и как говорится кумир умер. Я увидел человека интересного, порой «ненормального», а порой обычного.
Читать далее…
Но, к системе стал приглядываться, стал разговаривать о «рацухах» с рабочими, инженерами, администраторами, она задевала многих, а главное, она была материальна.
Вроде как система вызывала инициативу к рациональному конструированию, производству. Но вместе с инициативой система порождала сволочизм и комплекс административно творческих пороков. Ну, судите сами.
Я разработал глушитель и рассчитал толщину металла корпуса. На стадии подготовки производства технолог мне предлагает увеличить толщину металла корпуса на 25%. Мы, говорит, на стадии отработки «штамповка» подадим «рацуху» на уменьшение толщины на 25%. Премию пополам делим. А глушителя по 600 штук в день делают. Судите? – Мне даже делать ничего не надо, надо только дружить с технологом.
Конец 80-х, моя группа разрабатывает будущий концепт мотоцикла Урал, условие: мотоцикл должен быть с коляской.
Вдруг вызывает Главный и ставит дополнительную задачу.
— Ты наверное видел, сколько крытых колясок, самоделок, катает по Ирбиту. Нужно предложить от ОГК что-то подобное.
— Но это же от бедности. Это желание придвинуться к автомобилю, хоты бы в рамках одного пассажира.
— А ты в рамках своего концепта всех садишь в дешевый автомобиль. Вот посади хотя бы одного, но в реальном проекте.
Мы три года создавали свой концепт, и три года Главный не верил нам, постоянно подбрасывая «работенку», как он считал перспективную. Вот и сейчас, народную разработку как-то нужно оформить по профессиональнее.
Действительно, крытых колясок по городу каталось сотни, и все были разные. Разной формы, с претензией и без претензии на дизайн, из разного материала и т.д и т.п.
Может я тогда в отместку и свалил задание на Буланова.
Темой занялись Петр Сосновских, создатель первой «шведской» коляски, и Владимир Сумин, специалист широкого плана. Сумин позднее в моей конторе был автором всех сидений и пресс-форм.
Вызывает Главный, а мне несколько нравилось, когда он со мной через пару «голов» общался, и представляет гостя:
— Вот штатный корреспондент областной комсомольской газеты «На Смену» товарищ …. Расскажи ему об отделе, о вашем творческом коллективе, своди в демонстрационный зал. Ну, в общем как положено.
— Опять ругать будете потом.
— Хорошо рассказывай, ругать не за что будет.
Мы погуляли по отделу, по лабораториям, в «агрегатной» необычное скопление народа, но об этом позднее. Я журналистов водил не в первый раз, поэтому рассказывал одно и то же. Дошел черед до демонстрационного зала, где к разговорам подключился легендарный Зефиров. Мы ходим среди значимых артефактов, обстоятельно беседуем, как вдруг раздается взрыв. С подоконников пыль подняло, все здание вздрогнуло, звон стекол, … Я в двери и вниз в «агрегатную». Толпа у дверей, все в оторопи.
Вступление, формула проекта, суть проекта, решения; по общему мнению все шло хорошо:
— Интересное предложение, мне это почему-то напомнило проект мини автомобиля пятидесятых годов у нас на заводе.
Высказывается один из старейших работников отдела, разворачивая обсуждение в плоскость воспоминаний.
— Надо дать молодежи поработать над проектом. Поддержать во всех отношениях. Оформить и опубликовать для более публичного обсуждения.
— После проекта М-73, это первое что появилось от конструкторов заметным. Мы давно уже рассматриваем только изменения и рацпредложения. Естественно, что только от молодежи можно ожидать концепцию будущего мотоцикла. Как металлург я поддерживаю парней и готов поучаствовать.
— А почему этот проект на общественных началах? Надо его включить в план отдела и цеха.
Последнее выступление было от молодого рабочего из цеха, на которое моментально среагировал его начальник Залесов:
— Товарищи, а обеденный перерыв давно закончился. Читать далее…
Группа перспективного проектирования.
С чем приходил главный инженер завода? Я сначала думал, что он нас контролирует, приходя каждый день, глядя в кульман. Но потом понял, что у нас он отдыхает. Проходя по цехам и службам завода, решая реальные задачи, человек уставал. И четверть часа, а то и половина, проведенная среди молодежи и среди «грез», давала силы на продолжение «обхода». Читать далее
— Завьялов, ты для кого машину сделал? Ты как садишься в нее?
За рулем нашего «МТК Урал» сидел директор завода Воложанин, а рядом Борис Зефиров. Оба высокие и оба за сто кг веса.
— А как второму пассажиру влезать?
— Давайте я попробую.
Откуда-то взялась Прасковья Васильевна и под общее веселье поползла через Зефирова. Целое представление. Это надо было фотографировать или снимать на камеру. Концепт трещал, он готов был развалиться и упасть. Минут пятнадцать этого безобразия я выдержал с трудом, да и закончилось все непонятно. Командировочные пристали к директору со своими проблемами и серьезного разговора у меня с ним не случилось.
Основная работа по созданию демонстрационного образца концепт мото группой перспективного проектирования была выполнена. Далее я предполагал развитие этой идеи в создании рабочих узлов и агрегатов. Но …
Но «грохнуло» там и так, как я не ждал.
Утром в зал перспективного проектирования заходит зам Главного Пушкарев и зачитывает распоряжение главного Инженера Перминова о выводе Завьялова Виктора из группы перспективного проектирования в конструкторы отдела и о назначении Сергея Светловского руководителем группы.
Пушкарев вышел, оставив своего племянника нам (на съедение наверное). Все молчали. Сергей попытался чего то говорить, но оставался один. Ушел. В относительном молчании и оторопи просидели часа два, никто к нам не приходил.
Я объявил парням, что увольняюсь и пошел курить в цеховую курилку, в курилке отдела никого не хотел видеть. Поговорил со всеми, и никто меня не жалел, а уверяли, что этим должно и кончиться было. Кто-то всех начальников сволочами ругал, кто-то мне советы давал, а вот о проекте никто не говорил.
— А где Кошелев, где слово Главного конструктора? Читать далее…
Потом отвел меня в группу двигателя, рассказал о проблеме, дал рабочее место, дал поручение опекать меня конструктору. Правда, по общему поведению, мне показалось, что проблема то уж не такая и катастрофичная.
Конструктор принес мне папку чертежей, где на обложке было написано «МАХА 550». На мое недоумение:
— Почему МАХА?
— Ну, это же Ямаха. Нам вышестоящая контора купила лицензию на производство двигателя и еще некоторых узлов у японского концерна Ямаха. Двигатель Ямаха ХТ 550, мы его просто Махой зовем. Все, что я сказал, закрытая информация, только для внутреннего пользования.Читать далее…
И тут я тоже вспомнил про виртуозное владение молотком.
Был такой Иван Долгих – контролер- сборщик от отдела технолога, с которым мы раз в две недели проводили контрольную разборку двигателя на предмет качества. Раз разобрали – треугольник кривошипа не бьет, два разобрали не бьет, три разобрали не бьет. Он мне говорит: — «Давай хоть раз в два месяца в допуск будем вкладываться, уже нехорошо как-то». – «А как мы вложимся если не бьет?» — «Сейчас»- говорит. Поднимает кривошип как куренка за шатун, покачивает его многозначительно, потом как даст молотком по цапфе.
Ставим в центра – биение ноль. Ноль!
Иван говорит: — «Ну ладно, ноль то писать не надо, давай сотку напишем?» А я просто в шоке, один удар в нужное место молотком и ноль! Как же выстраивали действия мозги Ивана, что бы удар был абсолютным?
Зря контролеры и госприемка хотели отбирать молотки у рабочих.
— Как без молотка?
– Мотоцикл без молотка не получился бы. Читать далее…
— Стой! А ну, стоять! Тебе, тебе, стой, говорю! Стрелять буду.
Передо мной, метрах в трех, черный силуэт легко перелетает забор с колючей проволокой и бежит в сторону моей улицы. А в том месте, где был «перелет» возникает другая фигура, женская. Фигура истошно кричит и стреляет из «Нагана» в сторону убегающего. Потом фигура с «Наганом» уставилась на меня, видимо не посчитала меня чем-то интересным, стала спускаться, ругаясь, по какому-то сооружению, типа из деревянных ящиков. Моя оторопь еще долго не отпускала меня и осталась в памяти. Я взрослел, и у меня менялось отношение к несунам. В активной рабочей среде бытовало такое двустишие:
На заводе ты не гость,
Укради хотя бы гвоздь! Потом я узнал, что это переделанный Маяковский, а тогда это формирование моего производственного, а порой творческого быта. Сейчас поясню. Читать далее…
— Андрей, как так-то? Часы с проходной? Как сломались?
От досады помолчали оба. Уже позже Андрей рассказал:
— Они остановились давненько. А тут, то ли кто-то упросил Курмачева Владимира, то ли он сам, я думаю упросили. Звонит он мне и предлагает их посмотреть, в чем дело, почему встали? Ну и так далее… От меня же идет управление всеми часами, находящимися на мотозаводе, теми, что остались. Нанял я кран со стропальщиками. Они часы снимали, но они же Русские, уронили, сломали.
— Ну да, как в том анекдоте.
— Я их привез уже рассыпавшие, механизм смотреть не стал. Повесил на их место цеховые, вот такие. Читать далее…