После Мотодома № 3 я твердо решил закончить создавать мотодома, да и выставочную деятельность вообще. Трагедию несбывшейся мечты несколько подсластил переезд моего предприятия КБМТС на новое место. Производственное помещение на Гавани в 220 квадратов было светлым, теплым, одной стороной, выходящим к реке Ница. Пейзаж реки, поляны, берегов вернул меня в детство и юность. Я вырос и катал на мопедах, на мотоциклах, именно по зарослям ивняка, вязовым рощам. Переезжали зимой, но я то знал, как это будет летом. Собственно пейзажи и стали решающим основанием для переезда. Я благодарил бога за предложенную возможность поработать в таком красивом месте, за избавления от тех людей, которые окружали меня в мотодоме (не всех конечно), от мэра и чиновников администрации, и так далее. У меня появились новые планы и мечты.
Однако я так быстро занял все пространство перевозимым имуществом, что работать стало почти невозможно. Да, пришлось брать в аренду еще 200 квадратов, которые так же набил имуществом, а некоторые станки и старые Мерседесы так и остались под открытым небом.
Положение усугубило наводнение, водополица 2016 года. Вода поднималась настолько стремительно, что три дня я каждый день покупал резиновые сапоги (последние, которые по грудь). Затопило все, и снаружи и внутри. Коллектив «умотался» поднимать все повыше. Уровень остановился на 18 сантиметрах. Урон конечно колоссальный, но все равно гораздо меньше, чем было разворовано у меня в Мотодоме №3.
Однако ни я, ни коллектив не сникли. Наоборот, мы боролись со стихией как могли, а когда вода пошла на спад, то устраивали фотосессии. Я вытащил катамаран, мы с семьей давай кататься по территории пром зоны, по затопленным лугам и рощам.
Мы выстояли! Это дало чувство уверенности на новый этап жизни.
Практически сразу после моего объявления об уходе из мотодома №3, Смердов Михаил пригласил организовать совместный музей — его автомобили, мои мотоциклы. Он частенько ко мне наведывался или затаскивал меня на предлагаемую территорию. Во мне боролись две противоположности. Во-первых, я уже почти поклялся завязать с этими мотодомами, ведь каждый следующий заканчивался еще хуже, чем предыдущий. И во-вторых, нужны приличные средства на содержание музея. Другая противоположность, где и как хранить большое собрание моих мотоциклов и оборудования.
Напор Смердова к лету усилился. До сих пор не понимаю, почему я согласился? То ли гордыня меня взяла, то ли прежнюю идею мотодворца – Мотодома можно реализовать в виде музея. В общем, я «вляпался» четвертый раз. Строим Мотодом №4.
Смердов, года три назад, приобрел часть инженерного корпуса у Мотозавода (ИМЗ). Последнему помещение было без надобности, было покинуто, постепенно разрушалось и приходило в негодность. Четырехэтажный корпус требовал от нового владельца больших затрат, поэтому восстанавливался поэтапно. Мы заезжали и обустраивали первый этаж. Работы было неимоверно много.
Строители еще заканчивали реконструкцию стен, окон и т.д., а мы уже завозили мототехнику. И Михаил Иванович тоже торопился с размещением коллекции советских автомобилей. Все шло одновременно, но имело и большие трудовые затраты. Моя супруга на каком-то этапе подключалась к этому процессу, где было много уборки и чистки.
Вот это здание по адресу Советская 100, собственно – это Мотозавод и есть.
Вот фото этого здания уже в декабре 2016 года.
А вот фото внутри этого здания на начало 16 года.
И как-то терпение Ольги Ивановны взорвалось, возмущение от бесконечной уборки было оправданным. Мои объяснения были нелепы для нее. И тогда я повел ее на второй этаж, где помещение было уже полностью готово для государственного музея мотоциклов (для фондов). Музейщики же не должны готовить себе помещение. Они же культурные работники и …… (ну вы понимаете).
Осмотрев отделку второго этажа, у нас проявился интерес к третьему и четвертому.
На четвертом я узнал остатки последнего помещения отдела конструктора мотозавода. Последний раз я бывал тут в 2005, в 2009. На полу валялись обрывки чертежей, записок и документов. Мне как конструктору стало неловко гулять по развалинам последнего конструкторского форпоста, я ушел. Через минут десять возвращается Ольга с папкой:
— Это твоя папка чертежей еще 88 года.
— Да, почерк мой, это «Фильтр» в пробег. Это когда я был руководителем группы двигателя. А вот почерк Подорванова Василия, которого Пушкарев поставил вместо меня… Он еще раз запускал этот фильтр в производство в 90-м и 91 годах. Неожиданная находка.
— Я завтра еще схожу, может, еще что-то найду.
Ольгу захватил дух сталкерства или простого любопытства.
На другой день она принесла несколько сохранившихся калек с чертежами видов мотоцикла. Кальки были очень помяты, но целые. Эта находка серьезно изменила мое отношение к ее походам.
Мы развесили кальки на кульманы для расправки и чистки.
На следующий день, захватив камеру, мы вновь отправились на четвертый этаж.
Здесь работали люди с высшим, специальным образованием. Государство вкладывало в них деньги на обучение и на информационное обеспечение, и на…, да на много чего. В каждом городе был инженерный, технический интеллект в том или ином виде. И вот просто все стало непотребно?
Да, нет! Дело совсем не в экономике.
Серьезные силы были приложены для удаления этого интеллекта по всей России. Но не хотелось бы сейчас об этом.
Ирбит был особенным. В молодости я его особо не ценил: ни Ирбит, ни общественный интеллект.
Первый раз на счет общего интеллекта со мной заговорил руководитель производственной практики от Тюменского Индустриального института Шевелев. Я помогал ему расселять студентов по «квартирам», в общаге мест не хватило.
— Как Вам наш городок (городишко)?
— Ты знаешь, мне очень нравится.
Я вытаращил на него глаза, думая, что это сарказм научного сотрудника. Я — то знал Ирбит, как приличную развалину. Я уже езживал по другим городам как спортсмен, студент, турист. А когда приезжал домой, то Ирбит виделся грязным, неухоженным городком. Старые особняки вот- вот развалятся, производственные корпуса бесцеремонно влезали в жилую зону, отделка общественных зданий посредственная, заваливающиеся сараи. А заборы? О-о! А культяпки тополей? Клумбы в шинах? И так далее, и так далее. Мое не нарисованное удивление, видимо, заставило Шевелева продолжить:
— Я много езжу по небольшим городам, городкам, где есть производство, где можно организовать практику студентам. Сам город, производство, общага, общепит, все значимо, но….
Я смотрю в лица людей, в глаза молодых, в глаза специалистов, в глаза пенсионеров. Понимаешь, у вас красивые лица, глаза живые…
Меня поразил такой разворот, мое молчание и при этом явный интерес вызвали улыбку у преподавателя.
— Вот просто идя по улице, оцени лица встречных. Или когда стоишь в проходной и ждешь знакомых, оцени лица работников.
Когда видишь в глазах цель, устремленность, куда не знаю, но жизнь в глазах есть, лицо красивое.
Да сходи на заготовительное производство, позаглядывай в лица, и на обкатку двигателей, например….
У вас красивые лица, у вас есть будущее, у вас красивый город.
…
Я стоял у двух, положенных на пол, шкафов, которые были битком набиты бумагами. Двери у них были заколочены, потому я попросил вскрыть слабые задние стенки. Бумаг было много, в основном мусор, но я надеялся найти и не мусор.
Первое, что меня встрепенуло, это текущие планы отдела конструктора. С одной стороны они были обожжены, а с другой чуть размыты, видимо были сырые, поэтому не сгорели. Я искал свои годы, где я собственно составлял их тоже как руководитель группы двигателя и группы перспективного проектирования. 1992 весь, и все кончилось 1991 годом, когда я уволился. Но в начале года я был, планы других групп есть, а моих нет.
— Опять Пушкарев …? Да нет, это у меня навязчивый тип «отрицаловки».
Бумаги в шкаф будто запинывали, все в жутко смятом состоянии, но попадают альбомы с чертежами, с отчетами, с … . Кое-что есть! Книги, брошюры для служебного пользования.
О-о! Опять воспоминания:
— В Ирбите, на Мотозаводе, была самая лучшая библиотека в стране по малокубатурным транспортным средствам и двигателям до 1000 см. Это было как раз мое.
Год 2004, наверно самый объемный год по поставкам моей продукции мотозаводу. Тону в суете дел, практически каждый день бываю на заводе. Вдруг узнаю, мотозавод продает библиотеку. Я к директору, к Хаиту:
— А поздно уже, отдали мы уже ее.
— Кому отдали?
— Приехал покупатель все забрал.
— В макулатуру? Всю библиотеку в макулатуру?
— Виктор, это ты когда пионером был, в макулатуру сдавал. А мы дали объявление о продаже книжного фонда. Ты не приехал, приехали другие, заплатили денежки, забрали товар.
Я и раньше понимал, что мы очень разные люди, но настолько разные, что говорим на разных языках одними и теми же словами, тогда меня поразило.
Я много чего упустил за годы демократизации страны, города, завода, но жалею только о двух упущениях.
Первое — это библиотека, правда, думаю, что Хаит мне бы ее не продал, ему надо было продать ее по-тихому.
О! А вот и лозунги Хаита нашлись:
Без комментариев.
А второе упущение, это фонд фотографий отдела конструктора.
Везу на мотозавод очередную партию своей продукции. Проезжая мимо здания бывшего ОГК, купленного господином Васильевым под мебельное производство, увидел его, тормознул.
— Николай, стенд для обкатки нужен. Продашь?
— Поздно. Уже нет ни одного.
— Что, все в металлолом сдал?
— Сдал, Виктор, сдал. Буланов один в музей забрал, General Electric который.
Слушай, у меня громадная куча фотографий на четвертом этаже башни развалена. Ты бы забрал, а то выбросим.
— Добро, обратно поеду, зайду.
Но далее что-то произошло, не помню. Что-то меня тогда так озаботило, что не заехал, забыл. Заехал недели через две. Васильев с ехидцей отвечает:
— Сколько тебя ждать? Мужики все выбросили в мусоровоз.
— Мужики все выбросили в мусоровоз? …
А, чего мужиков винить. А Васильева Николая и вовсе винить не в чем. Чуть позднее он стал главой городской думы Ирбита. Таким людям мотоциклетное наследие претит, у них огонек в глазах нацелен на другое.
Про современные лица горожан и что они выражают писать тяжко.
-«ВИЛЫ».
Да! Рассказ то, про «ВИЛЫ» выходит. Вернемся к мотодому
Переезжал я медленно, все лето. Мы приводили в порядок помещение на Гавани, перетряхнули склады, куда запихивали свое имущество с Мотодома №3. Как то мое имущество возмутило заместителя Смердова – Валеру:
— Виктор, ты уж вовсе какое-то барахло стал привозить, оглобли какие-то …
У тебя столько красивых мотоциклов, а ты?
— Да, ты угадал, это оглобли Кобыла.
Переезжал и Хозяин площадей. К нам в зал он поставил коллекцию авто советского периода, а на втором этаже разместил коллекцию бытовой техники советского периода. Это радиоприемники, телевизоры, часы, швейные и печатные машинки, фотоаппараты. Он назвал это Музеем бытовой техники, хотя там были и одежда, и знамена, и половики, и т.д, и т.п., заняв площадь в двести квадратов
1 сентября 2016 года первый вариант экспозиций был готов. Площадь в 800 квадратов свободно позволяла демонстрировать экспонаты мои и Смердова.
Название? Не мотодом же? В основе коллекции разработки ОГК ИМЗ и нашего КБМТС. Назовем: — Музей мотоциклетного конструирования. Мы гостей сразу поведем в импровизированный ОГК – отдел главного конструктора мотозавода.
Осенью в зал второго этажа переезжает Государственный музей мотоциклов, вернее его фонды. Вот как уж заключали договор Смердов – арендодатель и Буланов – арендатор, но Буланов занял площадь на 200 квадратов меньше, чем в договоре. А спустя полгода Буланов стал просить 200 квадратов у нашего музея.
— Это же продуманная «подстава» — объяснял я Смердову: — «Мало того, что он выселил меня в Мотодоме №3 со второго этажа, так он и здесь меня выселяет. Ходит за мной как ревнивая б… .
В общем, отобрали у нас 200 квадратов, пришлось уплотнять экспозиции. Все мои проекты на дополнительные экспозиции «накрылись». А это был производственный участок, конвейер для покраски бензобаков и т.д.
Я скажу наперед:
— Когда мы ушли от Смердова в конце 2019 года, через полгода уйдет от него и Буланов к тому же арендодателю, от которого уходил в 2013, что бы отобрать у меня второй этаж в «Мотодоме №3».
Это я наперед рассказал.
С 1 сентября 2016 года Музей мотоциклетного проектирования начал принимать гостей. Вот наш коллектив:
Ольга Ивановна моя супруга, а еще гид и бухгалтер; Тюленев Михаил Юрьевич — механик, а еще четырехкратный чемпион СССР; Любовь Николаевна – гид, кассир, а еще хранитель чистоты; И я, Завьялов Виктор – конструктор, директор, а еще неисправимый романтик.
Еще о взаимоотношениях:
Перед частичным выселением у нас произошли события, так называемой коллективизации. Я не помню, чья это была идея, но позвали меня на совещание Смердов и Буланов:
— Мы предлагаем сделать единый общий билет на три музея.
Далее необъяснимые объяснения целесообразности такого предложения.
Буланов: — «А так как мы находимся в одном месте, за общими дверями, то я предлагаю создать совместное предприятие, где Смердов будет председателем, Буланов заместителем председателя…
— А я единственным подчиненным? Что- то я немного «охренел» от вашего предложения. Я вообще не понимаю, как можно объединить государственное предприятие с частными. Дайте мне устав этого предприятия, я почитаю, а так я не готов к ответу.
— Виктор, это всего лишь проект устава.
Я ушел, но больше разговоров об общем предприятии не было. Об общем билете Смердов несколько раз поднимал вопрос, но я совершенно не понимал:
— Если человек пришел смотреть на мотоциклы, зачем он пойдет смотреть на швейные машинки? И наоборот.
Вот после этого и произошло частичное выселение. Да, было еще предложение об общем названии таких различных выставочных площадок. Решили «Ирбит ЭКСПО», но дизайн логотипа меня шокировал, кто автор – догадываюсь. Однако я не стал возражать, а то еще о стоимости аренды возникнет вопрос.
Работаем, посетителей немного, о рентабельности и речи нет, но работаем в удовольствие. Иногда бывали и встряски – вспомнил один рабочий день на неделе. Часов в 10 заявилась группа из детского сада, я спрашиваю воспитательницу:
— А сколько детям лет?
— Это четырехлетки.
— О-ее! Таких мы еще не принимали. Дети, а у кого есть велосипед?
— У меня! У меня! У меня!
Экскурсия прошла на УРА. Вместо, положенных, 45 минут, мы ушли за час с лишним. Мы были в восторге от радости и азарта детей, мы получили от четырехлеток мощный поток энергетики.
Мы еще не отошли от обсуждения детей, как к нам автобус привез бабушек из Перми. Двадцать пенсионеров педагогов, награжденных за активный образ жизни, поездкой по музеям Ирбита. Честно говоря, мы немного опешили. Но в таких случаях выручает импровизация. Мы начали не со знакомства с мотоциклом, а с мотосамовара, с мотопечки, «и тут Остапа понесло».
— Надо заканчивать, уже темно на улице – это мне Ольга говорит.
— А как? Не выгонять же.
Вот в таких ситуациях, понимаешь, что не зря ты это все делал, а порой бился за это. А, к сожалению, у нас есть с кем биться.
Мотодом №4 состоялся. Полностью загруженных дней немного, но посетители идут, и в основном это приезжие семьи.
